Махатмы о себе*
1. Мы действуем естественными, а не сверхъестественными средствами и законами…/Письмо1, с.12/.
2. Мой /К.Х./ голос – эхо бесстрастной справедливости… /Письмо 4, с. 26/
3. Наши лучшие, наиболее ученые и святые адепты произошли из расы «засаленных тибетцев» и пенджабских сингкхов… /Письмо 4, с. 27/
4. Я /К.Х./, как и любой другой патриот Индии… /Письмо 5, с. 31/.
5. Это является… только неловким изложением закона нашего ордена, и мы не можем преступить его /Письмо 5, с. 32/.
6. Если бы мы обладали способностями воображаемого Личного Бога, и всемирные и неизменные законы были бы лишь игрушками для забавы, тогда поистине, мы могли бы создать условия, которые превратили бы эту Землю в Аркадию для возвышенных душ… Были времена, когда «значительная часть просвещенных умов» обучалась в наших школах. Такие времена видели Индия, Персия, Греция и Рим.
… наше число как раз теперь уменьшается, но это благодаря тому, что мы из человеческой расы, подверженные ее циклическому импульсу, и не способны свернуть с ее курса…. Так и мы, не способные остановить мир на пути сужденного ему направления, все же способны отвести некоторую часть его энергии в полезные каналы. Считайте нас полубогами, и мое объяснение не удовлетворит вас, рассматривайте как обычных людей, только может быть немного более мудрых вследствие особого изучения, и оно должно ответить на ваше /Хьюм/ возражение /Письмо 5, с. 36,37/.
7. …вы видите, я только раб моих хозяев… В нашем Братстве имеется отдельная группа или секция, которая занимается случайными и весьма редкими допущениями в Братство лиц других рас и кровей; это они провели через наш порог капитана Ремингтона и двух других англичан в течение этого столетия. И эти «Братья» не имеют привычки употреблять цветочные эссенции /Письмо 6, с. 40/.
8. … учтите, что эти мои письма не написаны, а отпечатаны или осаждены, а затем исправлены все ошибки /Письмо 6, с. 41/.
9. Если вам хочется, я пришлю вам очерк, объясняющий, почему для успешных достижений в оккультных науках в Европе более чем где-либо необходимо Всемирное Братство, т.е. «родство» сильных магнетических, но все же различных энергий и полярностей, сконцентрированных вокруг одной доминирующей идеи /Письмо 6, с. 42/.
— 2 —
10. Нет живого человека, который был бы более свободен, чем мы после того, как вышли из стадии ученичества. Понятливыми и послушными, но никогда не рабами должны мы быть в то время; иначе, если мы будем проводить наше время в спорах, мы никогда ничему не научимся /Письмо 7b, с. 48/.
11. Конечно, мне /К.Х./ приходится читать каждое слово, которое вы /Синнет/ пишите, иначе я бы все спутал. И читаю ли я своими физическими или духовными глазами – времени на это требуется почти столько же. То же самое можно сказать о моих ответах, ибо – «осаждаю» ли я, диктую или сам пишу – разница во времени очень мала. Сперва мне нужно подумать, сфотографировать каждое слово и предложение тщательно в своем уме, прежде чем оно может быть повторено «осаждением». Как фиксирование на химически подготовленной поверхности изображений, созданных фотографической камерой, требует предварительного приведения аппарата в фокус снимаемого объекта…, так же и нам приходится сперва располагать наши фразы и запечатлевать в уме каждую букву, прежде чем она становится годной для чтения. Пока что это все, что я могу сказать. Когда наука больше узнает о тайне литофила, и каким образом отпечатки листьев появляются на камнях – тогда я буду в состоянии лучше объяснить вам этот процесс. Вы должны знать и помнить одно: мы только следуем и рабски копируем природу в ее работе /Письмо 10, с.49-50/.
12. Новые идеи должны быть насаждаемы на чистых местах, ибо эти идеи затрагивают наиболее существенные стороны жизни. Не физические феномены, но мировые идеи изучаем мы, ибо, чтобы понять первые, мы, прежде всего, должны понять последние.
Старшие Махатмы желают, чтобы было положено начало «Братству Человечества», истинному Мировому Братству, которое должно быть проявлено по всему миру и привлечь внимание высочайших умов. Я вам пошлю мой очерк.… Будучи человеком, я нуждаюсь в отдыхе. Я не спал более 60 часов /Письмо 10, 52/.
13. Если вы /Синнетт/ верите в мою /К.Х./ дружбу к вам и цените честное слово человека, который никогда в течение всей своей жизни не осквернил своих уст неправдой …
… мы /или большинство из нас/ далеко не бессердечные, морально высохшие мумии… Немногие из нас /за исключением таких, которые достигали конечного отказа от Мокши/ в состоянии настолько освободиться от влияния наших земных связей, чтобы быть нечувствительными в различных степенях к высшим радостям, эмоциям и интересам обычного человечества.
— 3 —
… Индивидуально я /К.Х./ еще не освободился от некоторых земных привязанностей.
Я все еще чувствую к некоторым людям больше влечения, нежели к другим, и филантропия в таком виде, как она преподавалась нашим великим Покровителем, «Спасителем Мира – Учителем Нирваны и Закона», не убила во мне ни индивидуального предпочтения в дружбе, и любви к моим ближайшим родным, ни горячего чувства патриотизма к той стране, в которой я последний раз материально индивидуализировался /Письмо 12, с. 59-61/.
14. Так как «осаждение» в переписке с вами /Синнетт/ становится незаконно, недостаток чернил и бумаги в таком же положении из-за «Tamasha», и так как я /К.Х./ нахожусь далеко от дома и в таком месте, где магазины письменных принадлежностей менее нужны, чем воздух для дыхания, то наша переписка угрожает оборваться внезапно, если я не распоряжусь более рассудительно с имеющимся под рукой запасом /Письмо 12, с. 62/.
15. Если вам /Синнетт/ действительно понадобится время от времени помощь удачной мыслью по мере того, как будет продвигаться ваша работа, она весьма вероятно может быть осмозисом проведена в вашу голову, если херес не преградит ей дорогу, как это уже было в Аллахабаде /Письмо 12, с. 65-66/.
16. Когда наш великий Будда, Покровитель все Адептов, преобразователь и учредитель законов оккультной системы, достиг сначала Нирваны на Земле, он стал Планетным Духом. Его дух в одно и то же время мог носиться в полном сознании в междузвездном пространстве и находиться по желанию в его собственном физическом теле. Ибо божественное Я получило совершенное освобождение от материи настолько, что оно могло по желанию создавать себе внутреннего заместителя и оставлять его в человеческой оболочке днями, неделями, иногда годами, ни в каком смысле не повреждая этой заменой ни жизненного принципа, ни физического ума своего тела. Это есть высочайшая степень достижения Адепта, на которую человек может надеяться на нашей планете. Но это так же редко, как и сами Будды. Последний Хобилган, который достиг этого, был Цзонкапа из Коконора /XIY столетие/, обновитель эзотерического и простонародного ламаизма /Письмо 15, с. 75-76/.
17. Если целыми поколениями мы уберегали мир от знания нашего Знания, то это лишь вследствие его абсолютной неподготовленности. И если, несмотря на данные доказательства, он все еще отказывается уступить очевидности, тогда
— 4 —
мы в конце этого цикла еще раз удалимся в уединение и в наше царство молчания. Мы предложили открыть первоначальную strata человеческого существования, его основную природу и обнажить чудесные сложности его внутреннего Я /нечто никогда недоступное, недосягаемое физиологией или даже психологией/ в его конечном выявлении, и доказать это научно. Их не касается, что эти раскопки так глубоки, скалы так круты и остры, что, погружаясь в этот бездонный океан, большая часть из нас погибает в этих опасных исследованиях, ибо мы были ныряющими и пионерами, а люди науки лишь жнут там, где мы сеяли. Это наша миссия нырять и приносить жемчужины Истины на поверхность, их же – очищать и оправлять их в научные драгоценности. И если они откажутся дотронуться до безобразной ракушки, настаивая, что в ней нет и не может быть драгоценной жемчужины, тогда мы еще раз умоем руки от ответственности перед человечеством. Бесчисленные поколения строил Адепт Храм незыблемых скал, гигантскую Башню Беспредельной Мысли, где обитал Титан и будет, если это нужно, обитать один, выходя из нее лишь в конце каждого цикла пригласить избранных из человечества сотрудничать с ним и помочь ему просветить суеверного человека /Письмо 15, с. 83-84/.
18. Хобилган, которому я показал этот отрывок, смеялся до тех пор, пока слезы не заструились по его старым щекам /Письмо 17, с. 87/.
19. …Затем знание может быть сообщено только постепенно, и некоторые из высочайших тайн, если их сформулировать даже для вашего, хорошо подготовленного уха, прозвучали бы для вас, как безумная тарабарщина, несмотря на всю искренность вашего нынешнего уверения, что «абсолютное доверие пренебрегает недоразумением». Вот истинная причина нашей скрытности /Письмо 17, с. 89/.
20. Я /К.Х./ никогда не забываю, что я раз видел или прочел. Плохая привычка. И до такой степени, что я часто и бессознательно для себя самого нанизываю предложения из случайных слов и фраз перед моими глазами, притом из таких, которые были в ходу сотни лет тому назад или будут употребляться через сотни лет, и все это в связи с совершенно другими телами. Лень и действительный недостаток времени. Старая Леди на днях назвала меня «пиратом мозгов» и совершателем плагиатов за употребление целого предложения из пяти строк, которые, как она твердо убеждена, я, должно быть, стащил из мозгов доктора Уайлдера, так как три месяца спустя она воспроизвела это предложение в его очерке о пророческой интуиции. Я никогда не заглядывал в мозговые клетки этого старого философа. Достал где-то в северном потоке, я не знаю /Письмо 17, с. 91/.
— 5 —
21. Я /К. Х./ посетил его /клуб в Лондоне/ с полдюжины раз… /Письмо 18, с. 94/.
22. Мы не боги… /Письмо 95, с. 95/.
23. Я /К.Х./, который не в состоянии достичь абсолютного добра… /Письмо 18, с. 99/.
24. М. мне все-таки обещал освежить ее ослабленную память и оживить все, чему она /Е.П.Б./ у него училась, до желательного уровня /Письмо 21, с. 108/.
25. Я /М./ велел «Бенджамину» наклеить клочок бумаги на ту страницу и подделать мой почерк, пока я курил свою трубку, лежа на спине /Письмо 23, с. 110/.
26. На расстоянии брошенного камня от старинного храма находится старая башня, во чреве которой нарождались поколения Ботхисатв. Вот где теперь покоится безжизненное тело вашего друга, моего /М./ брата, света моей души… /Письмо 26, с. 113/.
27. … в наших глазах честный чистильщик сапог равноценен честному королю, а безнравственный подметальщик гораздо выше и заслуживает прощения более, чем безнравственный император… /Письмо 26, с. 117/.
28. Моя /М./ раджапутская кровь никогда не позволит мне видеть обиженную женщину без того, чтобы заступиться за нее…
Я есмь то, чем я был; и таким, каким я был и есмь, таким всегда и останусь, рабом моего долга к Ложе и человечеству; я не только приучен, но полон желания подчинять всякую личную приязнь любви всечеловеческой /Письмо 26, с. 119/.
29. … я /М./ думал о ситуации несколько часов спустя после того, как мой возлюбленный брат ушел от этого мира /Письмо 26, с. 122/.
30. «Можете ли вы что-либо сделать, чтобы помочь Обществу?». Хотите, чтобы я /К.Х./ говорил откровенно? Ну, я скажу: «Нет», ни вы сами, ни сам владыка Санг-гиас до тех пор, пока не будет доказано, что своим двусмысленным положением Основатели обязаны дьявольской злобе и систематическим интригам, не могли бы помочь. Таково положение, каким я его вижу, руководствуясь велениями Глав /Письмо 37, с. 150/.
31. Мои /К.Х./ обеты Архата произнесены, и я не могу искать отмщения, ни другим помогать мстить. Я могу помочь ей наличными только тогда, когда я знаю, что ни одна копейка … не будет истрачена на нечестивые цели, а месть грешна
/Письмо 39, с. 152/.
— 6 —
32. Скажите ей /Фадеева Н.А. – тетка Е.П.Б./, что я «хозяин» /она звала меня хозяином своей племянницы, когда я посещал ее три раза/ /Письмо 39, с. 153/.
33. /М./ Правильно то, что Е.П.Б. повторила вам /Синнетт/: «Туземцы не замечают грубости Беннета, и К.Х. тоже туземец» /Письмо 44, с. 160/.
34. … Я /М./ попытаюсь ответить на нее, как только освобожусь, ибо сейчас я на дежурстве.
У меня нет времени присмотреть за нею /Е.П.Б./, но я заставил ее обещать никогда не писать ему, предварительно не показавши письмо вам /Синнетту/ /Письмо 44, с. 162/.
35. Мой брат /Синнетт/, я /К.Х./ находился в долгом путешествии за высшим познанием, и мне понадобился продолжительный отдых. Затем, по возвращении, я отдал все свое время моим обязанностям и все мои мысли Великой Проблеме. Все это теперь прошло: новогодние праздненства подошли к концу, и я опять Я. Но что такое Я? Только исчезнувший гость, чьи дела все подобны миражу великой пустыни.
Так или иначе, это мой первый досуг. Я отдаю его вам, чье внутреннее Я примиряет меня со вчерашним человеком, который слишком часто забывает, что велик тот, кто велик в терпении /Письмо 45, с. 162/.
36. Мы можем сильно желать помогать тем, в ком мы заинтересованы, и все же быть так же беспомощны, как человек, видящий своего друга уносимым в бурное море, когда никакой лодки нет под рукой, и его личная сила парализована более сильной рукой, удерживающей его. Да, я вижу вашу мысль… но вы не правы. Не возлагайте вину на святого человека за то, что он строго выполняет свой долг по отношению к человечеству. Если бы не Коган и его влияние, вам бы не пришлось читать время от времени писем от вашего трансгималайского корреспондента /Письмо 45, с. 163/.
37. Этот простой акт с вашей /Синнет/ стороны молчаливо роет между нами пропасть. Зло еще может быть отвращено: пусть Общество существует хотя бы только по имени до того дня, когда оно сможет обрести членов, с которыми мы могли бы работать фактически, и путем создания другой, противодействующей причины мы сможем спасти положение. Только рука Когана может дать мост спасения, но ваша рука должна быть первой, приносящей камень для этой работы…. Я/К.Х./ могу приблизиться к вам /Синнетт/, но вы должны притягивать меня очищенным сердцем и постепенно развивающейся волей. Подобно игле адепт следует туда, куда его притягивает. Разве это не является законом развоплощенных принципов?
— 7 —
Почему же тогда также и не законом живых? Так же, как общественные связи плотского человека слишком слабы, чтобы позвать назад душу умершего, за исключением случаев, когда налицо взаимное сродство, которое переживает, подобно силе внутри земной сферы, так же зовы одной только дружбы или даже восторженного уважения являются слишком слабыми, чтобы притянуть «Лха», прошедшего на один прогон пути дальше, к тому, кто остался позади, если не произойдет параллельного продвижения. Хорошо и правдиво говорил М., когда сказал, что любовь к коллективному человечеству является тем, что вдохновляет все более и более; и если какой-нибудь индивидуум захотел бы отвлечь его внимание на себя, то ему пришлось бы преодолеть это влияние более сильной энергией…
Вы записали их все в нетленные летописи Учителей. В них зарегистрировано каждое ваше деяние, каждая мысль, ибо хотя вы и не ученик… вы шагнули в круг нашей работы, вы пересекли таинственную линию, которая отделяет ваш мир от нашего… вы фактически наш. Ваше сокровенное Я отразилось в зеркале нашей Акаши…
… Когда ваш утомленный мозг был погружен в оцепенение сна, ваша устремленная душа часто искала меня, и токи ваших мыслей бились о мой защитный барьер из Акаши… /Письмо 45, с. 164,165/.
38. … мысль пробегает быстрее электрического тока, и ваша мысль найдет меня, если будет послана чистым импульсом так же, как моя мысль найдет, находит и часто бывает запечатлена в вашем уме. У нас могут быть свои особые циклы деятельности, но не совсем отделенные друг от друга /Письмо 45, с. 166/.
39. Мы послали ее /Е.П.Б./ в Америку, свели их вместе и испытание началось…. Их успех не оправдал надежд их начальных вдохновителей… Еще несколько месяцев, и срок испытания закончится. Если к тому времени состояние дел в Обществе по отношению к ним – вопрос о «Братьях» не будет окончательно улажен /или исключен из программы Общества, или принят на наших условиях/, то это будет последнее о «Братьях» всех форм, цветов, размеров и степеней. Мы исчезаем из поля зрения публики, как испарения в океане. Только тем, кто оказался верным себе и Истине во всем, будет дозволено дальнейшее сношение с нами. И даже не им, если, начиная от председателя и ниже, они не свяжут себя торжественным словом чести хранить с того времени нерушимое молчание о нас, о Ложе, о тибетских делах… В таком случае усилие будет приостановлено до наступления следующего семеричного цикла, когда, если обстоятельства будут более благоприятны, следующая попытка будет сделана по тому же самому или другому направлению /Письмо 46, с. 168/.
— 8 —
40. /М./ Спрашивайте своего серафима К.Х., чтобы он рассказал вам об этом подробнее…
Наш Коган абсолютно запретил нам принимать какое-либо участие… Мы советуем и никогда не приказываем. Но мы влияем на индивидуумов /Письмо 47, с. 169/.
41. … я К.Х., покажусь Эглинтону собственной персоной в действительности в море между 21-м и 22-м числом этого месяца, и что если удастся образумить этого бунтовщика, отрицающего существование «Братьев»… /Письмо 51, с. 183/.
42. Если вы и мистер Хьюм действительно так сильно хотите меня /К.Х./ увидеть /вернее – мое астральное Я/, то теперь для вас имеется шанс /Письмо 54, с. 186/.
43. /С. Роу/… от Махатм не следует ожидать, что они возьмутся за труд лично наставлять и вести наблюдение за начинающими, подобными вам /Синнетт/, как бы искренна и серьезна ни была ваша вера в их существование и в реальность их науки и ваше стремление изучать тайны этой науки. Когда вы больше узнаете о них и об их своеобразном образе жизни, я уверен, что вы не будете склонны упрекать их за то, что они лично не преподают вам тех знаний, к которым вы так стремитесь /Письмо 56, с. 190/.
44. Ни философия наша, ни мы сами не верим в Бога, менее всего в того, местоимение которого требует прописной буквы. Наша философия такова, как ее определяет Гоббс. Она есть преимущественно наука следствий по их причинам и причин по их следствиям… Наше знание ограничивается этой нашей Солнечной системой, следовательно, как философы, желающие быть достойными этого имени, мы не можем ни отрицать, ни утверждать существование того, что вы называете высшим, всемогущим, разумным существом, некоторым образом вне границ этой Солнечной системы… Наша доктрина не знает компромиссов. Она либо утверждает, либо отрицает, ибо дает лишь то, что знает как Истину. Потому мы отрицаем Бога как философы и как буддисты… У нас лишь одно положение, общее с теологами – мы раскрываем Беспредельность /Письмо 57, с. 191/.
45. Наша главная задача – освободить человечество от этого кошмара, учить человека добродетели ради ее самой; учить проходить жизнь, полагаясь на самого себя, вместо того, чтобы опираться на богословский костыль, который бесчисленные века был непосредственной причиной почти всех человеческих бедствий /Письмо 57, с. 192/.
— 9 —
46. Мы не адвайтисты, но наше учение, почитая Единую Жизнь, тождественно с учением Адвайты в отношении к Парабрахману /Письмо 57, с. 193/.
47. Мы не склоняем головы до земли перед тайною разума, ибо мы проникли ее много веков назад /Письмо 57, с. 195/.
48. Наши ламы принимают съестное, но никогда не принимают денег… /Письмо 57, с. 198/.
49. Струя воздуха доносится до меня /К.Х./ с озера, вблизи которого я пишу сейчас это письмо наполовину замерзшими пальцами, посредством некоторых комбинаций – электрических, магнетических, одических или других воздействий – я изменяю течение воздуха, благодаря которому немеют мои пальцы, в более теплый ветер. Этим я воспрепятствовал намерению Всемогущего и развенчал его по своей воле! Я могу это сделать, и когда я не хочу, чтобы Природа производила странные и чересчур заметные феномены. Я заставляю мое Я, природу видящее и природу вливающее, внезапно просыпаться к новым познавательным ощущениям, и таким образом становлюсь своим собственным Создателем и повелителем /Письмо 58, с. 203/.
50. Я /К.Х./ должен был учиться пятнадцать лет до того, как подошел к доктрине о циклах и должен был сперва учиться более простым вещам /Письмо 58, с. 207/.
51. М. пришлось подготавливать его /Э./ в течение шести недель, иначе для меня было бы невозможно проецировать в его атмосферу даже отражение «моего двойника»… то, что он видел, не был я /Письмо 62, с. 214/.
52. Если М. вас /Хьюм/ мало удовлетворял, то я боюсь, что я удовлетворяю вас еще меньше, так как, кроме того, что я ограничен в своих разъяснениях моим обетом молчания /ибо существует тысяча вещей, которые мне придется оставить нераскрытыми/, у меня значительно меньше времени, чем у него /Письмо 64, с. 218/.
53. Вы /Хьюм/ питаете несправедливые чувства по отношению к моему брату /М./, ибо он лучше и более могущественен, чем я; по крайней мере он не так связан и ограничен, как я /Письмо 64, с. 225/.
54. … Я /К.Х./ значительно менее свободен поступать так, как мне хочется, нежели вы в делах «Пионера». Никто из нас, кроме высочайших Чутукту, не является полным хозяином себя /Письмо 70, с. 267/.
— 10 —
55. Скажем, я /К.Х./ начинаю мое бессмертие на этом четвертом большом круге, став полным Адептом /каким я, к несчастью, не являюсь/… /Письмо 72с, с. 277/.
56. Мы говорим вам то, что мы знаем, ибо мы учимся этому через личный опыт /Письмо 72с, с. 279/.
57. Вы /Хьюм/ когда-то назвали нас иезуитами… Они знают, что то, чему они учат, есть ложь; мы же знаем, что то, что мы передаем есть истина… Они работают на усиление мощи и славы своего Ордена. Мы – для мощи и конечной славы индивидуальностей, отдельных единиц, человечества вообще… Они жертвуют внутренним принципом… мы стараемся привести человека к жертве его личности… Они обучают обольщать. Мы – разоблачать. Они сами производят работу мусорщика, употребляя на это нескольких несчастных искренних орудий из своей среды — con amore и для себялюбивых целей. Мы оставляем это нашим слугам Дуг-па, находящимся на нашей службе, давая им «carte blanche» на определенный срок с единственной целью выявить всю внутреннюю природу ученика… /Письмо 80, с. 300/.
58. … Я /К.Х./ являюсь посвященным Адептом… /Письмо 80, с. 303/.
59. Теперь вы /Синнет/ будете в состоянии понять, что мне нельзя открывать Хьюму глаза на истинное положение дел, так как Фери является учеником М., и я не имею никакого права, ни законного, ни обычного, согласно нашему кодексу, вмешиваться в их действия… Другим из наших обычаев является доставка писем посланий нашими учениками во внешний мир с соблюдением ими условий – если нет в этом особой необходимости, забыть и больше никогда об этом не думать. Очень часто письма от нас самих, если нет ничего важного и секретного, пишутся нашим почерком нашими учениками. Именно таким образом в прошлом году некоторые из моих писем в ваш адрес были доставлены путем осаждения, а когда приятное простое осаждение было оставлено, — ну, тогда нужно было сконцентрировать свой ум, расположиться свободно и думать, а моему же верному «Лишенному наследства» оставалось только копировать мои мысли, лишь случайно допуская ошибку /Письмо 81, с. 311/.
60. Фери находится в руках двух ловких «обитателей порога» — двух Дуг-па, которых мы держим для работы мусорщиков и выявления скрытых пороков, если таковые имеются в кандидатах на ученики /Письмо 81, с. 312/.
— 11 —
61. … доказать ему, что я /К.Х./ человек, который хочет, чтобы даже благосклонность противников не приобреталась нечестным путем… Я никогда не доверяю женщине больше, чем эху /Письмо 81, с. 317/.
62. /М./ Кут Хуми слишком совершенный Йоги-Архат /Письмо 82, с. 318/.
63. Раз мы смешались с внешним миром, мы не имеем права ни подавлять личное мнение его индивидуальных членов, ни избегать их критики, какой бы неблагоприятной для нас она не была.
Но я никогда более не рискну выдавать мои мысли в незамаскированном виде какому-либо другому европейцу, кроме вас
/Синнетт/ /Письмо 84, с. 322/.
64. У меня /К.Х./ на самом деле мало времени, чтобы исследовать старые письма, сравнивать записи, заглядывать в ваши головы и т.д. /Письмо 85, с. 325/.
65. М. постарается создать майю, чтобы эти слова оказались выполненными и, затем уничтожить ее и выявить его как клеветника. Боюсь, что он прав с точки зрения наших правил и обычаев. Они антиевропейские, я признаюсь /Письмо 85, с. 330/.
66. Внутренний Адепт всегда наготове, всегда бодрствует, и этого достаточно для наших целей. Во время покоя его способности тоже в покое. Когда я сижу за едой или когда я одеваюсь, читаю или как-нибудь иначе занят, я не думаю даже о тех, кто находится близ меня. И Джуль Кул легко может разбить свой нос до крови, стукнувшись в темноте о балку, как это с ним случилось вчера вечером /как раз потому, что вместо введения «фильма» он необдуманно парализовал все свои внешние чувства, пока разговаривал с другом на далеком расстоянии/, — и я остался в полном неведении этого факта. Я не думал о нем, отсюда мое незнание.
Из вышесказанного вы легко можете сделать вывод, что Адепт является обычным смертным во все моменты ежедневной жизни, за исключением тех, когда действует внутренний человек /88b, с. 334-33/.
67. Мое писание писем таково, что я набрасываю несколько строк и два часа спустя прибавляю к ним два слова, подхватив снова нить мысли по этому предмету. Я прерываем дюжину или более раз между началом и концом и не могу обещать вам ничего похожего на западную аккуратность… Невинный перекрестный допрос, которому вы подвергаете меня и против которого я не возражаю, и решительное намерение м-ра Хьюма уличить меня во лжи каждый раз, когда представляется возможность, — поведение, считающееся вполне оправданным и честным по обычаям Запада, но против которого мы,
— 12 —
азиатские дикари, очень решительно возражаем, — дали моим коллегам и Братьям высокое мнение о моей склонности к мученичеству. На их взгляд, я стал чем-то вроде индо-тибетского Симона Стилита….
С тех пор, как я взял на себя из ряда вон выходящую задачу обучать двух взрослых учеников, обладающих мозгами, где методы западной науки кристаллизовались годами… — с тех пор все наши Коганы считают меня за сумасшедшего. Меня серьезно спрашивают, не сделало ли меня мое прежнее общение с западными «пелингами» полупелингом и не обратило ли меня в «дзинг», галлюционера /Письмо 88b, с. 340-341/.
68. Если бы я /К.Х./ не был раздражен, я, возможно, не провинился в пропуске. Это теперь моя Карма…. Будучи Адептом в некоторых малых делах, я знаю, что он в самом деле подразумевает… /Письмо 88b, с. 344/.
69. Этот маленький негодник заставил меня /К.Х./ перед вами краснеть вследствие своей нескромности – «с европейской точки зрения». Я не могу постоянно следить за моими учениками во время их путешествий – и их знание вашего образа действия и обычаев равняется нулю! И лишь сегодня через Джуль Кула я узнал, что он занял у вас 30 рупий. Он не имел никакого основания и никакого права это делать… Я с благодарностью возвращаю вам занятые деньги, в надежде, что вы не будете нас всех считать дикарями /Письмо 89, с. 347/.
70. Я /К.Х./ никогда не приближался к нему /У. Оксли/ астрально и не разговаривал с ним, я часто исследовал его мысленно…/м-р Хьюм заявляет, что/ у нас невозможно «что-нибудь узнать». Я /К.Х./ никогда не внушал ему уверенности, что все эти письма не являются плодом изобретательных мозгов Старой Леди. Даже теперь он добавляет, когда он получил субъективную уверенность, что мы являемся существами, отличными от мадам Б. /Письмо 90,с. 349/.
71. Он /Хьюм/ делает из нас агностиков. Мы не верим в Бога, потому что у нас нет доказательств, и т. д. … Если он опубликует то, что я читал, я прикажу Е.П.Б. или Джуль Кулу все это опровергнуть, так как я не могу допустить, чтобы наша священная философия так искажалась…. Чем меньше такие глупцы будут знать о наших доктринах, тем лучше для всех. Если же они хотят всю истину и ничего другого, кроме истины, — милости просим. Но никогда они не найдут нас идущими на компромисс и потворствующими общественным предрассудкам /Письмо 91, с. 351/.
72. Сейчас я /К.Х./ не собираюсь доставить британским теософам доказательств о нашем существовании, с плотью и костьми, или о том, что я совсем не «сообщник» Е.П.Б., ибо все это – вопрос времени и Кармы. Но даже допуская, что очень
— 13 —
легко доказать первое, было бы гораздо труднее опровергнуть последнее. К.Х., т.е. смертный, весьма обычной наружности и довольно сносно знакомый с английским языком, с Ведантой, Буддийской философией и немножко даже с «фокусами» гостиных, легко может быть найден и доставлен, чтобы продемонстрировать его объективное существование вне всяких сомнений и придирок. Но как на счет того, чтобы создать положительную моральную уверенность, что этот индивидуум, который может таким образом появиться, не есть поддельный К.Х., какой-то сообщник Е.П.Б.? /Письмо 91, с. 353/.
73. … Каждый входящий в контакт с нами, каждый, выявивший желание больше узнать о нас, должен подвергнуться испытаниям и испытуется нами /Письмо 91, с. 357/.
74. Она /Е.П.Б./ из М. сделала Аполлона Бельведерского, ее пламенное описание его физической красоты заставило его не раз вскакивать в гневе и сломать свою озоновую трубку, бранясь, подобно истинному христианину; также под ее красноречивой фразеологией я сам имел удовольствие услышать, как меня превратили в «ангела чистоты и света», только без крыльев. Иногда мы не можем не рассердиться на нее, но чаще смеемся. … Я не думаю, чтобы я когда-нибудь был глубоко тронут чем-либо, чему я был свидетелем в своей жизни, как я был тронут восторженной радостью этого бедного старого создания, когда мы недавно встретились оба в своих физических телах с нею, один –после трех лет, другой – почти после двух лет отсутствия и телесного расставания. Даже флегматичный М. был выведен из равновесия таким проявлением, в котором он являлся главным героем. Ему пришлось употреблять свою силу и погрузить ее в глубокий сон, иначе у нее лопнули бы некоторые кровеносные сосуды, включая почки, печень и ее «внутренности»… в ее лихорадочных попытках расплющить свой нос о его плащ для верховой езды, запачканный Сиккимской грязью! Мы оба смеялись, и все же, разве мы могли остаться нетронутыми? Разумеется, она совершенно не годна в качестве настоящего, истинного Адепта: ее натура склонна к слишком страстной привязанности, а мы не имеем права поддаваться личным привязанностям и чувствам /Письмо 91, с. 361/.
75. … будучи азиатами, мы не можем отступить от своих правил…
К.К.М. получил объективный неоспоримый феномен, на что опирался Р. Скотт, кроме того, получил посещение М. в астральном теле /Письмо 91, с. 363/.
— 14 —
76. Мы не более вольны отказывать в шансе ищущему, нежели вести и направлять по надлежащему курсу…
И так мы иногда поступаем с высшими и посвященными учениками, с такими, как Е.П.Б., раз им разрешено работать в миру, которого мы все более или менее избегаем…
Мы позволяем, чтобы наши кандидаты испытывались на тысячу разных ладов, с тем, чтобы выявить всю их внутреннюю натуру и дать ей шанс остаться победительницей так или иначе… Нас всех так проверяли, и тогда, когда некто Мурад Али провалился, я выдержал /Письмо 91, с. 364/.
77. … Я /К.Х./ стараюсь выставлять две сущности – редактора и основателя – четко разделенными одна от другой, хотя они и слиты в одной и той же личности. Я не являюсь практичным деловым человеком и поэтому чувствую себя совершенно негодным для этой задачи /Письмо 91, с. 366/.
78. Если бы только вы /Синнетт/ могли разработать эту идею, я /К.Х./ бы преподнес нашему уважаемому Когану, который теперь ласково улыбается уголком глаза, вместо того, чтобы хмуриться как обычно, пока вы не стали Президентом. Если бы меня в прошлом году из-за свирепости экс-Президента не «послали спать» раньше мною намеченного времени, то я бы уже сделал это предложение /Письмо 91, с. 367/.
79. «Теософ» должен окраситься в определенный цвет и должен стать единственным в своем роде. Мы готовы предоставить необходимые экстрасуммы для этого…
… у меня /К.Х./ не было времени читать письмо. Потому, механически вскрыв толстый пакет, я только взглянул на него и положил, как мне показалось, в дорожную сумку, которую я носил через плечо. Однако в действительности оказалось, что конверт упал на землю, и его содержимое рассыпалось при падении… Я уже дошел до лестницы, ведущей в библиотеку, как услышал голос молодого гилунга, закричавшего кому-то из окна. Обернувшись,… я с первого взгляда понял ситуацию… я увидел почтенного старого козла, завтракающего письмом… От письма так мало осталось… Я не имел права реставрировать это письмо, так как оно прошло от «Эклектика» и во всех отношениях было связано с несчастными «пелингами». Что я мог сделать для восстановления нехватающих частей? Я уже решил обратиться к Когану за таким исключительным разрешением, как увидел перед собой Его святое лицо с необычно мерцающими глазами и услышал голос: «Зачем нарушать правила? Я сам это сделаю». И он восстановил отсутствующие части, и притом чисто, как вы видите, и даже превратил скомканный конверт, весьма поврежденный, в новый с эмблемой и со всем прочим.
— 15 —
Я знаю, какую великую силу нужно применить для таких реставраций, и это дает мне надежду на уменьшение строгостей в ближайшие дни.Поэтому я от всего сердца поблагодарил козла. А так как он не принадлежал к подвергнутой остракизму расе пелингов, то, чтобы проявить свою благодарность, я укрепил остатки его зубов, чтобы могли пережевывать более твердую пищу, чем английские письма в течение многих лет /Письмо 91, с. 368-369/.
80. Лишь одна планета до сих пор была открыта ими /учеными/ вне Солнечной системы при всех их фотометрах, тогда как мы лишь с помощью нашего духовного, обнаженного глаза знаем множество таковых.
Я /К.Х./ не ученый в отношении или в связи с современной ученостью. Мои познания в вашей западной науке, в сущности, очень ограничены… Мои ответы обоснованы и извлечены из восточных оккультных доктрин, не считаясь с тем, совпадают ли они или не совпадают с доктринами точных наук /Письмо 92, с. 388-389/.
81. Мы никогда не руководим нашими учениками /даже наиболее продвинувшимися/, также мы не предостерегаем их, предоставляя следствиям от ими порожденных причин самим учить их путем опыта /Письмо 95, с. 406/.
82. Мы не можем переделывать Карму… /Письмо 96, с. 407/.
83. Я /К.Х./ сейчас снова «осмозировал» его ответ, чтобы возвратить его, добавив еще несколько слов объяснений, которые должны исходить от меня /Письмо 100b, с. 409/.
84. … Мы должны попытаться заставить вас /Синнетт/ лучше понимать нас… Я /К.Х./ знаю всю истину…
… Я не имею права привязываться настолько крепко к какой-либо личности или личностям путем собственных симпатий или уважения… Мы не требуем ни преданности, ни признания нас /ни публичного, ни частного/… /Письмо 102, с. 416/.
85. … мы не будем употреблять другого канала, кроме вас самого /Синнет/, для передачи нашей философии Архатов /Письмо 102, с. 418/.
86. Я /К.Х./ не претендую на весьма основательное знание западного кодекса чести /Письмо 102, с. 419/.
87. Ничто, мой друг, даже деяния, кажущиеся абсурдными и предосудительными, не делаются нами бесцельно /Письмо 102, с. 420/.
— 16 —
88. Эти вопросы, направленные силою М., возникли в уме Олькотта, и он без обиняков задал их м-ру Хьюму. Будучи учеником М. и уважая его как Отца и как Учителя, он очень правильно поставил … прямой вопрос… /Письмо 102, с. 424/.
89. Не обвиняйте меня /К.Х./ в безразличии или забвении нашей маленькой спекуляции, после того, как я сам ее начал. К Когану с такими «мирскими» делами нельзя обращаться каждый день, и в этом мое извинение за неизбежную задержку.
А теперь мне моим почитаемым Владыкой разрешено послать вам /Синнетт/ меморандум Его точки зрения о возможностях и судьбах известной газеты, относительно которой, о его предвидении было запрошено вашим смиренным другом и его слугою. Придав им деловую форму, я записал его мысли следующим образом:
… III. Мы можем направлять и руководить их усилиями и всем движением в общих чертах. Хотя мы отделены от вашего мира действия, мы все же не оторваны от него полностью, пока существует Теософическое Общество. Следовательно, несмотря на то, что мы не можем руководить предприятием открыто, и к сведению всех теософов и имеющих к нему отношение, мы можем и будем помогать ему, насколько это будет осуществимо. Фактически мы уже начали это делать… Я готов предложить себя самого поручителем, что это произойдет скоро /Письмо 103, с. 425-427/.
90. … если не форсировать события /так как это является нарушением наших законов, за исключением разрешения Когана/… /Письмо 104, с. 429/.
91. Сестра м-ра Олькотта действительно голодает в Америке, и этот бедный человек /Олькотт/, так глубоко любящий ее, тем не менее, не хотел выделить 100 рупий из фондов Общества или, скорее, «Теософа», чтобы помочь ей с шестью детьми, если бы не настояла Е.П.Б. и если бы М. не дал небольшую сумму для этого /Письмо 106, с. 444/.
92. Вы должны понять, что, несмотря на то, что Коган одобрил моего «мирского ученика» /Синнет/, я все еще нахожусь под прошлогодним ограничением и поэтому не могу направлять на заинтересованные стороны все те психические силы, которые при других обстоятельствах мог бы. Кроме того, наши законы и ограничения в отношении денег и любых финансовых операций, как внутри, так и вне нашего Объединения, чрезвычайно суровы, а по некоторым пунктам – неумолимы.
-17-
Я чрезвычайно занят приготовлениями к посвящению. Несколько моих учеников, в том числе Джуль Кул, стремятся достичь «другого берега» /Письмо 106, с. 445/.
93. Раз ваша газета будет создана, я /К.Х./ никогда больше не займусь каким-либо мирским предприятием. Да, у меня действительно имеются заботы и неприятности, но это надо было ожидать… /Письмо 107, с. 446/.
94. … мы, арийские изгнанники, в нашем снежном убежище внимательно следим за исходом этого дела /положение дел в Индии/. Не имея права применять какие-либо сверхъестественные силы, которые могли бы повредить Карме нации… /Письмо 111, с. 450/.
95. … никто из нас, арийцев, не исследовал всей глубины индийского вопроса, как мы это делали в последнее время /Письмо 111, с. 451/.
96. … я /К.Х./ больше не буду иметь никакого дела с финансовой стороной этих мирских дел, но ограничусь нашей главной обязанностью – приобретать знание и сеять через все доступные каналы те крупицы, какие человечество в целом готово ассимилировать /Письмо 111, с. 451-452/.
97. … я /К.Х./ никогда серьезно не вникал в это обвинение и знаю о нем лишь потому, что мельком увидел ситуацию в голове Олькотта, когда он читал письмо…
Мы всегда судим о людях по их мотивам и моральным следствиям их действий; для неправильных стандартов и предрассудков мира у нас нет уважения /Письмо 111, с. 453/.
98. … мы, приобретшие наше знание естественным способом и не имеющие права препятствовать кому-либо пытаться проделать то же самое /хотя мы имеем право предостерегать и на самом деле предостерегаем каждого кандидата/, — мы должны нести наказание за неудачную попытку кандидата или, чтобы этого избегнуть, должны из неспособных делать Адептов против их воли! Поскольку мы этого не делаем, то… мы, бедные твари, являемся предателями, лжецами, дьяволами… /Письмо 112, с. 456/.
99. Вы разделяете тенденцию всех начинающих выводить слишком строгие заключения из частично уловленных намеков и догматизировать на них так, как будто бы по этому делу уже произнесено последнее слово… Вы можете нас неправильно понимать, и это – более чем вероятно, так как наш язык должен всегда быть более или менее языком притч и наведения на мысль, когда мы вступаем на запретную почву. У нас имеются свои особенные методы выражения, и то, что находится по ту строну забора слов, даже более важно, чем то, что вы читаете /Письмо 112, с. 465/.
— 18 —
100. … мы, имеющие возможность распознавать будущие события… /Письмо 113, с. 467/.
101. Коган тогда был в Индии и был очевидцем начала ужасов /восстание сипаев/ /Письмо 113, с. 469/.
102. … вы не можете знать размер тех ограничений, каким я /К.Х./ подвержен… Так как мне запрещено пользоваться какими-либо другими, за исключением обычных, силами, я не имею возможности делать и то и другое… /Письмо 113, с. 471/.
103. Я /К.Х./ виню себя лишь в одном, что я намекнул на возможное последствие вашего /Синнет/ отказа, что я тогда, по обещанию Когану, впредь воздержусь от сотрудничества с европейцами до какого-либо будущего, более благоприятного времени…. Это падает и на мою Карму.
… мне разрешили наблюдать за проектом и употреблять естественные внешние средства, чтобы помочь его осуществлению /Письмо 114, с. 473/.
104. Для всех, как для Когана, так для учеников, которые являются обязательными работниками среди нас, первым и последним соображением является – можем ли мы сотворить добро нашему ближнему, каким бы скромным он ни был; и мы не позволяем себе даже думать об опасности или каком-либо оскорбительном обращении или несправедливости против нас. Мы готовы быть «оплеванными и распинаемыми» ежедневно – не только однажды, — если в связи с этим может произойти истинное добро для другого /Письмо 114, с. 474/.
105. Не хочу я /К.Х./ также предрекать будущее /8.10.1883 г./, хочу лишь более чем когда-либо обратить ваше внимание на черные тучи, собирающиеся на политическом небе. Вы знаете, я давно вам /Синнетт/ говорил, что следует ожидать многие и большие расстройства разного рода, так как один цикл завершается и другой начинает свою роковую деятельность. В недавних сейсмологических происшествиях вы уже видели некоторые доказательства, вскоре вы увидите еще больше. И если вам приходится сожалеть о гибели гуманного проекта, то остроту вашего разочарования пусть, по крайней мере, смягчит чувство, что в такое грозное время, как это, приходится бороться против видимых и невидимых влияний самого враждебного характера.
Указ о возможном прекращении сношений между нами частично отменен… Это не последнее из ваших /Синнетт/ испытаний. Не я их создаю, но вы сами своей борьбой за свет против темных влияний мира /Письмо 114, с. 475/.
— 19 —
106. … я бы предпочел, чтобы мнимые друзья меня не рассматривали как преднамеренного хитреца и лжеца…. Лично мне, разумеется, безразлично, что они думают /Письмо 116, с. 477/.
107. Письмо, о котором идет речь, создавалось мною в то время, как я совершал путешествие верхом на лошади. Оно диктовалось мысленно молодому ученику и «осаждалось» им, еще не опытным в этой отрасли психической химии, который должен был переписывать его с еле видимого отпечатка. Поэтому половину письма этот «художник» пропустил, а другую – исказил. Когда он в то время спросил, буду ли просматривать написанное и исправлять ошибки, я, признаюсь, неблагоразумно ответил: «Как-нибудь пройдет, мой мальчик. Не имеет большого значения, если ты пропустил несколько слов». Физически я был очень утомлен сорокавосьмичасовой ездой без передышки и /опять физически/ был полусонным /Письмо 116, с. 479/.
108. Но как только я услышал об обвинении меня /суматоха среди моих защитников донеслась до меня через вечные снега/, я сразу велел произвести исследование первоначальных записей отпечатков. Сразу же увидел, что единственной и наиболее виноватой стороной был только я сам – бедный мальчик сделал только то, что ему было сказано /Письмо 116, с. 481/.
109. Ни в коем случае мы не «Боги», особенно, если вы вспомните, что со времени тех дней расцвета «отпечатков» и «осаждений» К.Х. возродился в новом и более высоком свете, и даже тот свет никоим образом не самый ослепительный, какой можно получить на этой Земле. Истинно, Свет всезнания и безошибочного Предвидения на этой Земле, тот, что светит высочайшему Когану, еще так далек от меня /Письмо 116, с. 482/.
110. Адепт все-таки полностью никогда не перестает быть человеком; также он не теряет чувства своего достоинства из-за того, что он Адепт. В качестве последнего он, несомненно, во всех случаях остается совершенно равнодушным к мнению внешнего мира /Письмо 116, с. 485/.
111. Среди различных и сложных дел почитаемому Когану было угодно поручить мне заняться тем, что совершенно забыл – «инцидентом Киддла» /Письмо 117, с. 487/.
112. Дом я /М./ знал хорошо, это меня забавляло, и я наблюдал с вашего /Синнет/ разрешения… Мое внимание было привлечено к подделке почерка Е.П.Б.. Тогда я отложил свою трубку и стал наблюдать… /Письмо 118, с. 488/.
— 20 —
113. Я искренне обеспокоен, что вы можете быть смущены кажущимися противоречиями между записями, полученными от моего брата М. и от меня самого. Знайте, мой друг, что в нашем мире, хотя мы можем различаться по методам, нас никогда не смогут противопоставлять…
И так как в этом особом случае я сам просто выполняю желание моего Когана, то надеюсь, что для вас не составит большой трудности разделить мою участь, поступая так, как я поступаю.
Все, что от нас требуется, это настаивать на том, чтобы этот документ был прочитан перед общим собранием, состоящим из стольких теософов, сколько вы сможете собрать, и чем раньше, тем лучше. Он содержит в себе и несет на своей бумаге некоторое оккультное влияние, которое должно дойти до как можно большего количества теософов. Что это такое, вы, возможно, догадаетесь впоследствии по его непосредственному и косвенному воздействию… Не бойтесь, я буду там, чтобы охранять ваши интересы /Письмо 120, с. 490,491/.
114. Я /К.Х./ только что распорядился, чтобы были отправлены две телеграммы: м-с А. Кингсфорд и м-ру А.П.Синнетту, — извещая обоих, что первая должна и впредь оставаться Президентом Лондонской Ложи Теософского Общества.
Это не является желанием кого-либо из нас или обоих, известных м-ру Синнетту, но определенным желанием Самого Когана /Письмо 121, с. 494/.
115. … необходимо, чтобы внутри Л.Л. была образована… группа, состоящая из тех членов, которые желают абсолютно придерживаться Учения той школы, к которой Мы, Тибетское Братство, принадлежим. Таково фактически желание Маха-Когана…
… в нашем Братстве все личности преданы одной идее – теоретической правоте и абсолютной справедливости на практике для всех. И что, хотя Мы не можем сказать вместе с христианами: «Воздай добром за зло», мы говорим с Конфуцием: «Воздай добром за добро, а за зло – справедливостью» /Письмо 121, с. 496-498/.
116. Ассирваклам К.Х. /Письмо 122, с. 500/.
117. По приказанию моего Высокочтимого Гуру-Дэва Махатмы К. /Письмо 123, с. 503/.
118. /М./ К.Х. должен был окружить его /Мохини/ двойным покрытием, чтобы он не умер от смертельной простуды, ему угрожающей /Письмо 124, с. 504/.
— 21 —
119. Я /К.Х./ далеко не совершенен, следовательно, не непогрешим во всем, что делаю, хотя все не совсем так, как вам кажется. Ибо вы знаете или думаете, что вы знаете одного К.Х., и вы можете знать только одного, тогда как имеются два отдельных персонажа, отвечающих на это имя в том, которого вы знаете. Эта загадка только кажущаяся, и ее легко разгадать, если бы вы только знали, что такое Махатма в действительности… даже Адепт, когда действует в теле, не избавлен от ошибок вследствие человеческой беззаботности…
У меня привычка часто цитировать без кавычек из той мешанины, к которой я имею доступ в бесчисленных фолиантах наших акашических библиотек, так сказать, с закрытыми глазами. Иногда я могу видеть мысли, которые увидят свет только спустя годы. В иных случаях – мысли которые оратор, какой-нибудь Цицерон, мог высказать сотни лет тому назад … /Письмо 125, с. 507-508/.
120. Моя /К.Х./ первая обязанность – это долг к моему Учителю, и долг… для нас выше, чем какая-то дружба или даже любовь, так как без этого постоянного принципа, являющегося неразрушимым цементом, связывавшим в течение многих тысячелетий рассеянных хранителей великих тайн природы, наше Братство, нет! – даже само наше Учение давно бы рассыпалось в неузнаваемые атомы /Письмо 127, с. 510/.
121. … Я /К.Х./ был единственным, кто пытался и упорствовал на своей идее о необходимости, по крайней мере, маленькой реформы, хотя бы небольшого отступления от чрезвычайной непреклонности наших правил, если мы хотим, чтобы европейские теософы численно увеличились и работали для просвещения и пользы человечества. Я потерпел неудачу в своей попытке, как вам /Синнетт/ известно. Все, чего мог добиться, было разрешение сообщаться с несколькими лицами, с вами, главным образом, так как я выбрал вас в качестве выразителя нашего Учения, которое мы решили дать миру хотя бы до некоторой степени… Я был связан по рукам и ногам, когда я сделал попытку дать вам возможность издавать вашу собственную газету. Мне не было разрешено применять по этому делу какие-либо психические силы. Вы знаете результаты…
… против вас имелся приказ нашего Верховного Владыки не вмешиваться в естественный процесс роста Л.Л. и в психическое и духовное развитие его членов, и в особенности – в ваше.
… вы обошлись с Г.С.О. и Е.П.Б. очень жестоко /Письмо 127, с. 511-512/.
— 22 —
122. … Я /К.Х./ был занят с Мохини, делая его непроницаемым… /Письмо 127, с. 513/.
123. В этот критический момент, предвидя новую опасность, вмешался я /К.Х./. Дарб Нат был отправлен к ней /Л.К.Х./ и три раза воздействовал на нее от моего имени. Некоторое время давалось направление ее мыслям, и ее ясновидение было заставлено служить цели. Если бы ее искренние устремления одержали победу над сильной личностью ее низшего Я, я бы доставил Т.О. превосходного работника и превосходную помощь….
… но я не имею права каким-либо образом воздействовать на нее /Письмо 128, с. 519/.
124. Вы /Синнетт/, наверное, поняли к этому времени, что наша столетняя попытка раскрыть глаза слепого мира почти потерпела неудачу… /Письмо 130, с. 522/.
125. Я /К.Х./ получил немножко западного образования… /Письмо 130, с. 523/.
126. … так же, как вы отказались бы приспосабливать свои привычки и жить по нашим обычаям, так же и я предпочитаю наш образ жизни вашему и наши идеям Запада. Меня обвиняют в плагиате. Мы, люди из Тибета и Китая, не знаем, какое значение вы придаете этому слову… Когда мы пишем о чем-либо, про что мнения Запада нам известны, мы окружаем себя сотнями выдержек по данной теме из дюжин различных сочинений, отпечатавшихся в Акаше… Мы не являемся безошибочными, все предвидящими Махатмами … /Письмо 130, с. 524/.
127. Я /К.Х./ говорю вам, за очень малым исключением, мы не были успешны в Европе /Письмо 130, с. 526/.
128. Миссис Х. была найдена нами в Америке. Мы воздействовали на нее, чтобы подготовилась к писанию книги, которую она написала с помощью Мохини /Письмо 131, с. 529/.
129. Мой брат М., у которого больше власти, чем у меня /К.Х./, только что написал обещанное письмо «внутреннему кружку» /Письмо 131, с. 530/.
130. Я /К.Х./ смертельно устал и полон отвращения из-за всех этих пререканий…
… Я не способен принести в ваш дом полный магнетизм моей физической личности, то я делаю самое лучшее, что могу, посылая вам локон, как проводник для передачи моей ауры в концентрированном состоянии /Письмо 137,138, с. 533/.
131. … Хобилган глубоко разгневан … /Письмо 141, с. 534/.
— 23 —
132. Какое отношение имеем мы, последователи истинных Архатов, эзотерического буддизма и Сангиас, к шастрам и ортодоксальному браманизму? Существуют сто тысяч факиров, саньязинов и садху, ведущие наиболее чистые жизни, и все же, будучи такими, как они есть, — они находятся на неправильном пути, не имея возможности с нами встретиться, и даже видеть и слышать о нас /153, с. 552/.
* Письма Махатм. — М., Амрита-Русь, 2003 г.